|
| |
|
 |
 |
 |
 |
 |
Раннее утро, часов, скажем, пять. |
 |
|
 |
 |
|
 |
 |
|
 |
| |
Раннее утро, часов, скажем, пять.
Он проснулся, улыбается, лопочет, водит руками, садится, встает. А мать хочет поспать еще.
Конфликт двух желаний, двух потребностей, двух столкнувшихся эгоизмов - третий этап одного процесса: мать страдает, а ребенок входит в жизнь, матери надо отдохнуть после родов - ребенок хочет есть, мать хочет спать - ребенок жаждет бодрствовать. Этих минут будет еще очень-очень много. Это не забава, а работа, имей же мужество признаться себе в собственных чувствах и, отдавая его в руки платной няньки, признайся себе: "не хочу", даже если врач сказал тебе, что ты не можешь, он всегда ведь скажет то, что тебе выгодно и удобно.
Может случиться и так: мать отдает ребенку свой сон, но взамен требует платы - ласкает, целует, прижимает к себе теплое, розовое, шелковистое тельце. Имей в виду: это сомнительный акт экзальтированной чувственности, скрытый и маскируемый любовью материнского тела - не сердца. И если ребенок будет охотно обниматься, прижиматься к тебе, разрумянившись от сотни поцелуев, с блестящими от радости глазами, знай, что твой эротизм нашел в нем отклик. Так что же, отказаться от поцелуев? Я не могу этого требовать, признавая поцелуй в разумных дозах существенным воспитательным фактором. Поцелуй успокаивает боль, смягчает резкие слова напоминания, пробуждает раскаяние, награждает за усилие, он символ любви, как крест - символ веры, и действует так же. Повторяю: он есть символ, а не "должен быть" им. А впрочем, если эта странная жажда прижимать ребенка к себе, тискать его, гладить, вбирать в себя не кажется тебе сомнительной, поступай как знаешь. Я ничего не запрещаю, ничего не приказываю. |
|
 |
|
 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
